[III.
«Пролог...»]
/Стенограмма беседы/.
Розбаш Аркадий Кимович: Мы находимся с Олегом Александровичем в Беловежской пуще. Реликтовая, 1000-летняя.
Чагин Олег Александрович: Сколько, 600 лет, да, заповеднику?
Розбаш А.Я.: 600 лет как признали заповедник, а вообще больше. Для нас ещё, как для советских людей, это был заповедник: зубры, лоси, олени — всё, что с этим связано...
Чагин О.А.: Медведи.
Розбаш А.Я.: ... медведи, да. С определённого времени оно у нас ассоциируется с другим событием — Беловежское соглашение, деревня Вискули, она находится примерно в полутора километрах отсюда. Много копий уже поломано на эту тему, но я хочу Олегу Александровичу такой задать не то что вопрос, а направление разговора. Кто-то считает Беловежское соглашение благом, кто-то абсолютным злом, кто-то называет это развалом Советского Союза; и те, кто называют это развалом, обычно находят крайних: Ельцин, Шушкевич, Кравчук и иже с ними... Горбачёв. Но они ли развалили Советский Союз? Я себя вспоминаю в то время; вообще очень легко события свалить на кого-то: «Вот, они виноваты! Мы тут не виноваты (которые тогда жили), это не мы, это всё они!» Я вспоминаю то время; это такая феерическая пляска: сто видов колбасы, джинсы, жвачки, пепси-кола — встреченные на «ура!» — ветер перемен и т. д. И всё это принималось нами на «ура!», нами — это мной. Возможно были какие-то другие люди, я не сомневаюсь, что они где-то были, но вот в моём окружении людей (я в то время учился в Ленинграде), которые воспринимали процесс развала Советского Союза негативно, не было. Для всех была великая радость, свобода непонятно от чего.
Вот такой, Олег Александрович, смысл разговора я бы хотел провести. А точно ли во всём виноваты Кравчук, Шушкевич и прочие, или всё-таки это был неизбежный результат 70-летнего эксперимента? По антропогенезу, что получилось-то в 17-ом году: в одной отдельно взятой стране было провозглашено и осуществлено «заводы — рабочим, землю — крестьянам» — это было сделано. То, что было продекларировано, было сделано. И, если мы посмотрим на состав правительства более поздних периодов, там все выходцы из деревни, то есть люди от сохи. Стоило смениться трём поколениям — их дети и внуки... не просто так, потому что капитал сориентировался очень быстро. Конечно, если бы не было 17-го года, такого уровня жизни, какой есть сейчас на Западе, не было — капитал никогда не пойдёт на самостоятельное улучшение жизни подневольных ему рабов. Но, так как появился этот лучик, то надо было что-то делать, и отсюда все поблажки рабочему классу в странах капитала на то время. А Запад пошёл дальше: он создал витрину, которая должна была быть заведомо лучше, чем живут в том самом Советском Союзе, чтобы мы здесь в Советском Союзе завидовали, хотели жить, как там, и ненавидели свой строй и его потихоньку развалили. Что и случилось через 70 лет. Я к тому, что на планете Земля создать какое-то отдельно взятое общество отличное по своему бытию от других, наверное, не получается. Либо мы всей планетой идём в какой-то общине, через воспитание детей, конечно, либо, что тоже нормально, исчезаем; остаются зубры, природа, которая будет счастлива, что это стадо, губящее планету, исчезло.
Можете на данную тему подытожить весь сегодняшний разговор, начиная с Брестской крепости.
Чагин О.А.: Я бы хотел сразу уйти на тему не конфликта, не разбирательства, как так произошло, потому что это уже произошло. Пусть историки разбираются или прокуратура, или следственный комитет, потому что мы за это им платим деньги. А мы должны заниматься тем, чем мы должны. Я занимаюсь наукой. Как я вижу эту ситуацию. Мы сюда не спроста приехали: Беловежская пуща, здесь произошло знаковое событие.
В науке радикальное изменение называется ароморфоз. Здесь произошёл социальный ароморфоз. 17-й год — это не эксперимент, это смена социального уклада, смена уклада. В чём уникальность этой смены произошла для меня? Мы же советские все люди, я работал в комсомоле, член партии коммунистической Советского Союза, то есть мы воспринимали все изменения в мире с этой позиции и попали в 80-е годы, 90-е годы, 2000-е годы. И, когда я начал заниматься наукой как социальным антропогенезом, я всегда искал, что первоисточником является — то есть является ли первоисточником социальная формация, религиозная составляющая, национальная...
Розбаш А.Я.: Биологическая.
Чагин О.А.: ... биологическая, да — то есть, где сухой остаток? Как нам в своё время в институте говорили, что... кафедра анатомии, стандартный вопрос: «Вот этот скелет кому принадлежал?» Я сейчас могу сказать: богатому или бедному, мужчине или женщине, негроиду или азиату. Специалист определит по признакам, а для обычных людей это скелет — и скелет, и всё. Или в анализе: если мы берём анализ крови, то мы по анализу крови не определим, ты богатый или бедный, и какой ты национальности мы тоже не определим. Это уже новые конструкции. Так вот, что является первоосновой, и что для меня является периодом начала века, по какому признаку я определяю, что произошли изменения. Я нашёл этот признак; этот признак — смена метаболического стереотипа. При всей сложности звучания, по-простому выглядит так: есть определённый стереотип метаболизма у человека, и те жители этой территории — Россия, Северный тип — оказались в абсолютно других социально-экономических условиях. Как это отразилось на них? «Заводы — рабочим, фабрики; землю — крестьянам». У тех людей, у которых земля осталась в собственности, по метаболизму практически ничего не изменилось, потому что эти люди привыкли работать, и они привыкли, чтобы результатом их работы был какой-то продукт. Это уникальный метаболизм, который нам достался от предков, связано это с метаболизмом печени — то есть печень у нас отвечает за выработку аминокислот, очищение крови и за выработку энергии, то есть печень у нас энергетический орган. И для человека, живущего в условиях холода, в условиях стресса и конфликтной среды, выработка энергии — это основной ресурс. Он не может себе позволить вырабатывать энергию, которая не даст результата.
Что происходит дальше: развитие — индустриализация, развитие производственных отношений, капитализм (промышленный, тогда ещё не стал финансовым); и человек из реальной практической деятельности пошёл в город. Да, на заводе тоже реальная практическая деятельность, и для меня было такое противоречие: «какая разница где работать максимально?» (потому что люди, которые ушли в город, работали максимально). Режим! Человек в натуральном хозяйстве любое время готов к изменениям: то есть там пожар, там корова сдохла, там враги напали, там куры понеслись...
Розбаш А.Я.: Засуха.
Чагин О.А.: ...засуха, дожди, снегопад и т. д. и т. п. Он знал, что есть периоды (сезоны), где более щадящий режим, когда собрали урожай и т. д. и т. п., но он находился в абсолютном единстве с природой. И эти условия были безусловны. Как только он вышел в город, получил даже трудовой день, но он получил фиксированный трудовой день, и он получил выходные, и он оторвался от условий, то есть у него перестала быть ответственность за ведение хозяйства. Ведение хозяйства — то, в чём мы обвиняли собственников, ощущение, что «я — хозяин» было миллионы и тысячи лет, было основным нашим фактором, который нас формировал. То есть, «моё: я несу ответственность, жена (или женщина), дети, родственники» и т. д. и т. п. Как только человек ушёл в город, он эти категории стал терять. Это первое.
Второй фактор, который очень важный — это переход женщины в город. То есть женщина в условии общины (в условии деревни) жила в таком режиме: отец из рук в руки передаёт свою дочь её будущему мужу, этот период очень короткий — 13, 14, 15 лет, и уже на неё очередь стоит, или нужно её как-то пристроить, потому что она лишний рот. И она из рук в руки передавалась мужчине. Потом через 10 месяцев (или через сколько-то) она становилась матерью, потом матерью, матерью, матерью, матерью, пока у неё первый ребёнок не становился уже отцом или матерью — и она становилась бабушкой. И так шло тысячелетиями.
На сегодняшний момент, оглянитесь вокруг, что происходит? Мы не отдаём своих дочерей из рук в руки мужьям уже. То есть период от того, как она была твоя дочь, и стала невестой, может происходить несколько... десятилетий! С периода, когда она невеста, стала женой, может тоже происходить несколько лет. С момента жены до матери может происходить несколько лет. То есть прошло 100 лет, и мы радикально изменили условия видовые. Хорошо ли они подействовали на человека? Плохо. Женщина теряет способность физиологических родов, она нуждается в активном родовспоможении, в кесаревом сечении и т. д.
Розбаш А.Я.: То есть женщина потеряла видовую главную...
Чагин О.А.: ...Биологический смысл! И тогда этим смыслом становится: её успешность, её стрижка, её социальное положение, что для биологического вида не имеет никакого значения. Мужчина потерял право на управление, то есть он потерял право управлять женщиной, право управлять домом, право управлять хозяйством. Мы вышли в кризис управления.
17—20-е годы — человек получил возможность радикально поменять жизнь. Теперь считаем поколения и видим, что начиная с середины—конца 50-х годов мы столкнулись с обратной реакцией, мы столкнулись с ослаблением качеств человека.
Но это ещё не всё. Третьий фактор, который бы я выделил, — это возможность получения образования. То есть люди из деревни, из уклада — это же тоже образование (уклад): знать как, что — это мудрость — они были вырваны полностью, и все эти знания перестали быть для них актуальны. Это то же самое, как берёшь, например, хорошо развитое растение в дикой природе, и, потому что оно тебе нравится, пересаживаешь его по твоему разумению в идеальные условия. Что произошло? Этот печёночный тип, то есть люди, которые, если тратят какие-то усилия, то должны видеть или получить результат, они с таким настроем, что их не надо переучивать на курсах повышения квалификации; их посадили за парты. Вы помните, что образование в 20—30-е годы становилось обязательным, то есть любой образованный или грамотный человек обязан был учить других людей — это была целая государственная политика. Понимаете, когда говорят эксперимент, а никакой экспериментатор не заинтересован, чтобы те люди, над которыми он ставит эксперимент, были образованными, если это эксперимент, то никто не будет строить им пансионаты, дома отдыха, профилактории и, самое главное, библиотеки. На одном слове «библиотека» рушится вся концепция заговоров, экспериментов и прочих, потому что ни один манипулятор, предиктор или кто угодно не будет давать объекту эксперимента знания. (О чём Греф говорит... То есть, он сейчас говорит о том, что «Неужели вы думаете ...?» Так это было 70—80—90 лет назад: людям дали знания, дали книгу). Получается, что человек получил возможность образования, и он к этому образованию подошёл с требованием как к труду. Мы получили предметную науку, мы получили уникальный советский период 30—40—50-х и начала 60-х годов, когда в науке был результат. После 70-х годов выросли люди («шестидесятники»), которые по-другому были сформированы. С точки зрения науки такие причины.
Вопрос: «что теперь делать?» Нового тут ничего придумывать не надо. Почему? То есть нужно создать условия, когда вид человеческий окажется в безусловных обстоятельствах своего развития. Вот сейчас мы можем выбирать. Человек впервые за эволюцию получил возможность выбирать: развиваться — становиться человеком либо остаться дегенератом. И он выбирает остаться дегенератом, потому что это офигитительно удобно. Потому что тебе за это заплатят ещё деньги. То есть ты не выживаешь в природе, ты не заботишься о женщине своей, ты не выращиваешь детей — офигитительно же, ничего делать не надо. Сандали купил, футболку, рубашку, джинсы и получай этот безусловный капитал — то есть тебе будут платить в месяц. Или переехал на лодке через другой материк и ничего не делаешь: в ближайшем магазине взял самый современный айфон и раз в месяц ходишь пособие получаешь — мечта дегенерата.
Так жили люди? Нет, так не жили, они бы не прожили так не то что поколение, они бы сезон не прожили! На юге бы, да, на севере — нет. Чем северный тип от южного отличается? У нас холод, голод и страх — наши основные противники. Северный человек — русский человек — научился побеждать голод и научился побеждать холод и страх. Южный человек холод побеждать не научился, он с этими условиями не сталкивался; голод он тоже не побеждает, потому что это не сезонное земледелие и т. д. То есть это видовые преимущества, которые не нами заслужены, они нам достались как благо, как благодать.
Розбаш А.Я.: Я ваши работы знаю, Олег Александрович<1>. Получается, что, если сейчас не подвести человечество искусственно к очередному ароморфозу, а предоставить ему возможность самому выбирать — либо мы удовлетворяем лимбу<2>, как говорит Савельев<3>, ваш товарищ, кушаем, размножаемся и «главный бабуин в стае» — три таких направления; плюс сюда подключается как бы "цифровая экономика", которая на самом деле кнопочку нажал — тебе что-то там принесли, или занавеска отодвинулась, или телевизор включился, вообще задницу с дивана поднимать не надо; и пользоваться тем, что есть, пожирая ресурсы, которые не нами сделаны и не нам принадлежат поэтому; или что...?
Чагин О.А.: Ну, ответ-то очевиден.
То есть один путь — да, мечта идиота-дегенерата. Это аватарность, то есть не быть, а произвести впечатление. Это паразитирование на ресурсах: чем человечество занимается? — Человечество занимается паразитированием на основных ресурсах, к которым оно не имеет отношения. И тогда не жалко, потому что это не жалко даже.
Второй путь — осознание, что развитие возможно только в определённых условиях.
Почему это сейчас интересно, или сейчас стало вдруг понятно? Знаете, почему, где тут ответ, где тут собака порылась.
Очень хороший период 90-х годов: если дети шестидесятников ещё жили в искусственной среде, они имели опыт войны, подвига примеры, и они жили в каких-то условиях борьбы и труда («весь мир против!», «БАМ», «реки повернули!», «Север освоили!», «Целину подняли!» — это искусственные формы борьбы), то начиная с 90-х годов мы увидели другой совсем подход — когда можно пойти по самому элементарному пути.
Я маленький пример приведу из науки: как горилл, обезьян, научили пользоваться деньгами. То есть в замкнутом пространстве (в вольере) поставили аппарат, который за какую-то работу выдавал жетоны, и за этот жетон можно было, вставив в аппарат другой, получить либо сладкую воду, либо какой-то овощ. Хватило 2-3 дня, чтобы обезьяны поняли, что можно за работу получить этот жетон и этот жетон поменять на продукт. То есть за три дня обезьян научили пользоваться деньгами. В кого они превратились? Как они это первым делом стали использовать? Первое, что возникло тут же — возник бандитизм и рэкет. Более сильный вожак начал отбирать эти жетоны, причём отбирал не фрукты и овощи, а он отбирал жетоны. А вторая форма — это когда за жетоны начали обменивать внимание самок. Это девяностые годы. Бандитизм, проституция и всё, что тогда было — это самые примитивные формы. И люди вошли в это и увидели, что можно не производить, можно не строить завод, а скупить акции завода и быть владельцем; можно не зарабатывать деньги, а прийти и забрать у коммерсанта — и это самая примитивная технология, она самая эффективная, потому что тут мало очень труда. Это одно.
А второе — это впервые человеку, который был ограничен каким-то правом, взяли и сказали, что это право ничтожно. То есть осталось право сильного. Право сильного, как в природе и было.
И получается, что вот эти люди выросли и нарожали детей. И здесь ключевой момент: когда люди, которые грабили, убивали, воровали, начали смотреть на своих детей,... [а они думали, что эти деньги, которые вложат в этих детей (в Англию, в образование, в Оксфорды, в Кембридж и т. д.), в дом, и ребёнок будет жить так, «чтобы ни в чём не нуждался». Это то же самое, что «лишь бы не было войны», только в другой форме, но суть не меняется; это та же форма, когда бабушка приходит и внучку даёт пирожок или конфетку, тут вместо пирожка и конфетки дают виллу и яхту — принцип не меняется. И получается, что «лишь бы не было войны» перешло вот в этот фактор. И он увидел, что у него ребёнок — дегенерат.
Розбаш А.Я.: Да. Потому что сам ещё не окончательный дегенерат.
Чагин О.А.: Он-то ещё активные действия какие-то предпринимал — "пугачёвщина" какая-то, он себе объясняет "робин гуд" или просто: «Да, я — бандит»... И он увидел, что ребёнок у него — не он, что он начинает терять качества. И мы столкнулись с проблемой: государство в 90-е годы, в конце 90-х годов, столкнулось с проблемой нарушения видовых признаков. И мы с этого момента начали заниматься научным обеспечением этой проблемы. Связано это с системой управления, потому что мы, потеряв систему управления (потеряв субъект управления!), теряем всё остальное. Президент позавчера сказал<4>, что тот, кто будет владеть искусственным интеллектом, станет властелином мира. Так. Но тут ключевой момент — не властелин мира, а тот, кто научится. То есть сейчас мы стоим на развилке: либо мы переходим в цифровой мир (в искусственный интеллект), либо мы остаёмся человеком. К счастью, очень мало кто вообще что понимает (в большинстве случаев). Потому что те люди, которые сейчас находятся в системе управления, — они продукт системы, они не умеют совершать подвиги и творить на будущее, они живут сегодняшним днём. Это адаптивная реакция — женская реакция — мало того, что она адаптивна, она деструктивна, она на развитие не заточена; это имитационная деятельность. Помните, «homo soveticus» говорили — «человек советский»; а мы вырастили «homo prisposoblenticus» какой-то. То есть это люди, которые: с умным видом он будет сидеть, внимательно очень слушать, он имитирует, он имитирует управленца, он имитирует мужчину, он имитирует женщину, он имитирует... всех имитирует. То есть он — не тот, что он говорит; он — тот, о чём он хочет произвести впечатление; и он уже так верит в это, что он — это он такой и "есть".
Чем эта система ущербна? Она ущербна любым кризисом: как только произойдёт любой кризис, эта система разваливается мгновенно. Мы с этим кризисом столкнулись в начале 40-х годов, когда миллионами сдавались в плен, когда люди убивали себе подобных за квартиры, обосновывая это идеологией (репрессии и прочее, прочее, прочее). То есть эти дегенеративные видовые признаки были уже там. Война помогла отсрочить этот механизм, потому что война позволила людям проявиться в своих самых лучших качествах, но 60—70-е годы — они опять... То есть проблема не исчезла, она обострилась. На сегодняшний день проблема обострилась максимально, обострилась она на одном признаке — на наших детях. Понимаете, можно говорить о религии, можно говорить о социальных моделях каких-то, но видно это всё на детях, потому что дети — это ещё пока видовой признак, это наш видовой признак.
Мы же людям предлагали объединиться на религиозной основе — построить царство божье на Земле. Построили? Нет! Строим? Нет! В этом направлении движемся? Конечно, нет!
Мы людям предлагали построить «жить при коммунизме». Построили? Нет! Движемся в этом направлении? Нет! Построим? Нет!
Что тогда остаётся? Так давайте вернёмся тогда, кем мы являемся. Если мы не являемся людьми разумными, то останьтесь хотя бы человеками... человекообразными или человеками. А там признак какой? Репродукция, о чём Савельев<3> правильно говорит. То есть вы сделайте так, чтобы ваше потомство было с лучшими признаками, чем вы. Есть сейчас такие методики или системы, которые ставят целью государственной политики, идеологемы, чтобы дети были лучше, чем мы? Нету! Правильно это? Нет, неправильно. Надо это делать? Да, надо? Почему? Потому что нам осталось одно поколение: если вместо нас придут то поколение, для которых нет Беловежской пущи, нет Советского Союза, нет подвига, нет войны, нет ответственности — вот этих всех категорий, которые сделали человека человеком, то для них будет совсем другая жизнь. Там не надо войны, армии, там вообще ничего не надо... Понимаете, вот эта вся футуристическая мысль западная в этом направлении даже не развивается... Там не надо ни с кем воевать: это люди которые вымрут естественным путём.
Розбаш А.Я.: Смотрите, я так понимаю, что единственный выход (мы с вами давно знакомы, и я его вижу как единственный): либо мы (мы — кривые, косые, какие есть) создаём условия, то есть педагогическую среду для детей, либо мы продолжаем бодаться друг с другом по экономике, по политике, кто что нарисовал, какие скоты о каком времени какие фильмы сняли, вот этим занимаемся — и естественным путём человечество обнуляется, выбывает из бытия. Или мы каким-то образом мобилизуемся (лучшие люди) и создаём такую педагогическую среду, где поколение вырастет хотя бы немного лучше, чем мы.
Чагин О.А.: Ещё раз, смотрите. Человек стал человеком не потому, что он захотел быть человеком. Человек стал человеком, потому что у него выбора не было. Простой тезис. Сейчас у нас есть выбор. Условия нахождения человека в среде и выживание: они были безусловны, никто нас не спрашивал «хочешь, ты?», «не хочешь?», «здесь ты будешь жить?», «не здесь?». Сейчас у человека появился выбор и он пошёл по пути наименьшего сопротивления. Безответственно! Ответственность человек потерял, стал безответственным, потому что он потерял управление: дом, семью, общину и т. д. Правильно. Чем можно ещё убедить человека, мужчину, что нужно что-то сделать? Самая основная угроза — это когда мужчина понимает, что после него ничего не будет, после него не будет детей; самое страшное даже не то, что после тебя не будет детей, а самое страшное, что ты видишь, что ребёнок по твоей... [неисполнение обязанностей, статьи есть такие в уголовном кодексе по отношению к несовершеннолетним]... по твоей причине он не стал таким, каким ты хочешь, чтобы он был, то есть он не стал мужчиной или не стала женщиной, дочерью, матерью и т. д. и т. п.
Я считаю, что это на сегодняшний момент единственный мотив, на который можно ещё опереться и возбудить активность людей в интересах развития — детей. Потому что наши интересы детям уже не понятны даже.
Розбаш А.Я.: И причём деятельность в этом направлении, она не национальна.
Чагин О.А.: Нет.
Розбаш А.Я.: То есть, это проблема человечества.
Чагин О.А.: Да.
Розбаш А.Я.: И если эту проблему как-то довести, и человечество это осознает, то все-то остальные проблемы, они...
Чагин О.А.: Вторичны.
Розбаш А.Я. Да они даже не вторичны, они ничтожны.
Чагин О.А.: Да.
Остаётся видовой признак. То есть наши дети должны быть лучше нас, не хуже как минимум. Можно это делать? Да, можно. Есть для этого ресурсы? Да, есть. Задача понятная? Понятная! То есть не надо читать много томов Плеханова, не надо читать IV том Гегеля, не надо «Капитал» Маркса, нужно просто посмотреть на своего ребёнка и понять, что нужно как-то так изменить жизнь, чтобы этот ребёнок стал человеком. Задача видовая. Кто это должен делать? Мы знаем, что ответственность за воспитание детей ложится на родителей в первую очередь. Это тезис правильный, но он нечестный. В чём его подложность? Это бы подразумевалось, если бы отец имел возможность нести ответственность за ребёнка. Отец на сегодняшний момент, так как он потерял дом, себя в общине и то, что мы называем, управление, он остался в городе и он стал очень зависим. То есть сейчас отец загнан в такие условия, что он не может реализовывать свои управленческие функции, он может только стараться заработать денег и решать текущие проблемы. Я это называю: «Мужчину перевели в месячный цикл». — То есть он от месяца до месяца живёт; чисто женская стратегия. Женской же стратегией является адаптация — это пользование тем, что есть. Как только человека вынуждают пользоваться тем, что есть, он становится адаптивным. Если его ещё наказывать за любую попытку выйти за границу ареала, то с помощью выученной беспомощности мы делаем абсолютно послушное существо — мы делаем гражданина, откровенно скажем.
Где здесь наука, где здесь модель? В любой замкнутой системе на границе ареала самые радикальные типы и настроенные на борьбу с внешними факторами (средой). И эти факторы борьбы с внешней средой вынуждают радикальные типы объединяться. В центр ареала стремятся самые сытые, самые здоровые особи. И, так как у них нет конфликта с внешней средой, у них единственный конфликт — это конфликт внутри ареала друг с другом. Это геополитика: в центре ареала у нас конфликт друг с другом, на границе ареала выживание. На сегодняшний момент мужчина вытеснен на границу ареала и вынужден выживать.
Система обучения, образования, воспитания передана государству. Государство создало такую систему как школа, и эта школа и должна заниматься воспитанием и образованием. Занимается ли она воспитанием, образованием? Занимается образованием, занимается воспитанием. А тем ли она занимается образованием? Выясняется, что нет! Почему нет? Потому что через 10–15 лет мир будет другим; и почему он будет другим, потому что, например, тысячи лет радикально не менялась жизнь из поколения в поколение, а на сегодняшний момент радикально меняется жизнь из поколения в поколение.
Я пример просто приведу: если наследовать профессию отца тысячи лет и его качества было нормой и достаточным для того, чтобы выжить; на сегодняшний момент современное поколение не нуждается в профессиях отца — таких профессий через 15–20 лет в большинстве случаев просто не будет. То есть это будет другая жизнь, где представление о себе важнее, чем ты, какой есть на самом деле. Профиль твой, или аватар, или профиль в социальных сетях.
Как это изменить?
Я считаю, если очень коротко... Кто хочет на это тему поразмышлять, я пишу об этом очень много, в социальных сетях много мы на эту тему говорим<5>.
Я считаю, что государство должно создать школу нового типа. Эта школа (мы её называем «Инновационный образовательный модуль», она так прописана в нормативных документах) — это школа полного цикла, полного дня, которая включает в себя воспитание, образование, физическую культуру, производство, досуг и т. д. Это такой замкнутый цикл, где ребёнок находится полный день в системе, то есть его не надо водить по школам (по музыкальным, художественным, спортивным), это всё в одном модуле. Это должна быть государственная школа, это должна быть бесплатная школа, в ней должна быть экономическая модель, которая вынесется этим ребёнком в будущую жизнь.
Мы этот тезис заявили, в этом направлении работаем. Кроме этого в России утверждено 19 точек развития именно Инновационных образовательных модулей; промежуточный вариант — это НОЦ, так называемый Научно-образовательный центр<6>. Чем Научно-образовательный центр неполноценен? Тем, что в нём, в Научно-образовательном центре, отсутствует сам субъект. Субъект развития находится только в школе... То есть, школа является поставщиком субъекта.
И Брест в этом плане почему очень интересен? Потому что в Бресте есть Брестская крепость. Брестская крепость продемонстрировала нам подвиг людей, объединённых государственностью независимой от нации и верой исповедания. И это — большая территория, неосвоенная до конца территория; мы сегодня ходили с вами, и есть места, где нога человека не ступала. И я мечтаю создать на месте этой Брестской крепости такую среду инновационную, новую, образовательную и воспитательную, чтобы хотя бы один ребёнок в стране (в стране я имею в виду бывший Советский Союз, почему здесь мы в Беловежской пуще именно собрались), чтобы хотя бы один ребёнок хотя бы один раз мог приехать в Брест, в Сталинград, на Камчатку, в Калининград, в Дербент, в Мурманск. И где в каждом из этих мест стоит Инновационный образовательный модуль, чтобы это можно было делать, не прерывая образовательный процесс; чтобы это было самое лучшее в образовании, чтобы он возвращался и хотел такое. И мы показываем ребёнку «вот такое твоё будет будущее», «будущее вот в этом месте, и ты выращиваешься в будущее».
Пока получается, и я вижу, как люди на это реагируют положительно. Посмотрите, мы даже с детьми сегодня разговаривали, ребятам говорят: «Вы хотите приезжать сюда на две недели, чтобы не прерывался образовательный процесс?» Да, они хотят. Дети хотят уезжать из дома, и они сами хотят, что «вы нас учите». Это требует радикального изменения в системе образования. Можем мы это сделать? Да, можем. Будет это преимущество? Я скажу, что это не просто преимущество, это даст нам в и д о в о е п р е и м у щ е с т в о!
Лидер в стране (у вас, у нас — везде), который поймёт эту тему и сделает её основой для государственной политики, превращается в лидера не просто государства, а в лидера видового. Это очень сложные вещи, но насколько мы ограничены на эту тему поговорить, и насколько можно об этом сказать, я постарался донести свою мысль.
Брест.
В России мы этим занимаемся; во всём постсоветском пространстве, я считаю, что первая площадка, где должно начаться движение в эту сторону — это должна быть Белоруссия, потому что она абсолютно достойна этого качества. А Брест Белорусии достоен стать центром этого развития, для этого всё есть. Единственное, что нужно, формировать позитивную повестку; эта позитивная повестка — это изменение условий будущего, это формирование будущего, это создание будущего. И здесь главное успеть нАчать (или «начАть», как по-белорусски правильно?), успеть начинать этот процесс, и тот, кто его начнёт — тот и останется в выигрыше.
Спасибо.
———————
Примечания:
<1> — https://cont.ws/
olegchagin
https://cosmatica.org/users/73/content/articles
https://olegchagin.livejournal.com
https://youtube.com/channel/UCEowc_vw7nW8ECwubFHMERQ
<2> — лимбические структуры мозга, которые главным образом участвуют в удовлетворении гомеостаза организма, достижении и поддержания им комфортных условий.
https://olegchagin.livejournal.com/846092.html
<3> — Савельев Сергей Вячеславович (род. 1959) — выдающийся отечественный профессор-нейрофизиолог, доктор биологических наук, руководитель лаборатории развития нервной системы НИИ морфологии человека; автор ряда научных работ, монографий и научно-популярных изданий. (https://brainmicroscopy.com/264/sergey-vyacheslavovich-savelev/)
<4> — речь Президента РФ от 01/VI.2019
<5> — https://t.me/AnthropogenesisResearchInstitute
https://t.me/social_anthropogenesis
http://olegchagin.livejournal.com
https://vk.com/socialanthropogenesis
https://www.facebook.com/oleg.chagin
https://twitter.com/olegchagin
http://www.instagram.com/olegchagin/
<6> — http://government.ru/docs/36626/
https://base.garant.ru/70336756/
