Бывает, взгрустнется — берешь тогда фотографию 1920-х гг.
, где изображены члены Пражского лингвистического кружка, и долго вглядываешься в далекие лица. Через некоторое время замечаешь — ни одной женщины, ни одной! Филологи сплошь мужчины.
Переводишь взгляд на список студентов современного филфака — почти одни девушки, редко попадется мужская фамилия.
Во второй половине XX века филология стала женской наукой. Не потому ли, кстати, в первой половине столетия лингвистика изучала все больше язык, то есть отвлеченную, умозрительную систему языковых знаков и правил, а затем переключилась на речь, то есть на употребление языка, на всякие там стилистику, лингвистику текста, языковую личность и прочее? Не есть ли это следствие феминизации языкознания? Ведь речь — это женская стихия. Мужчина, он молчит, сопит и якобы думает. А что он там думает — неясно. Хорошо, если не пьет при этом.
Но что, без сомнения, хорошо во всем этом? Нет тревог за судьбу русского языка, который мы без тени колебаний хотим беречь всеми силами. Потому что женщины — именно они сберегут и сохранят. Мужчины разрушают, а берегут женщины.
Потому что женщины — это настоящая сила. Мягкая, но сила. Так мне кажется.
Ч. Земледельцев