Рассмотрим на конкретном примере, в чем разница между синхронным и историческим изучением языка.
При образовании от существительных на -ар/-арь при помощи суффикса -ств субстантивных производных с отвлеченным или собирательным значением дериваты сохраняют ударение производящего слова:
«ва́рвар» — «ва́рварство», «зна́харь» — «зна́харство», «ле́карь» — «ле́карство», «ры́царь» — «ры́царство»,
но «бунта́рь» — «бунта́рство», «гуса́р» — «гуса́рство», «дика́рь» — «дика́рство», «секрета́рь» — «секрета́рство»
и при этом «бо́ндарь» и «бонда́рь» — «бо́ндарство» и «бонда́рство».
Из этой акцентологически-словообразовательной закономерности есть два исключения: «ле́карь» — «лека́рство», «мы́тарь» — «мыта́рство».
А.
Как трактовал бы это синхронист?
Возможно, он говорил бы примерно так.
Обратим внимание на то, что в обоих случаях мы имеем дело с семантической модификацией по отношению к исходному словообразовательному типу.
В первом случае мы наблюдаем метонимическое смещение — «ле́карство» > «лека́рство».
Во втором случае семантическая модификация сложнее, она одновременно метафорическая (‘сбор податей’ > ‘мучение’) и метонимическая (мена субъекта и объекта: мытарство испытывает жертва мытаря). При этом при необходимости выразить значение ‘занятие мытаря’ носитель языка, видимо, предпочтет ударение на первом слоге — «мы́тарство».
Таким образом, в данной группе слов сдвиг в значении маркируется сдвигом ударения вправо.
Вправо, но не влево: так, в паре «государь» — «государство» ударение остается неизменным, хотя значение производного также отклоняется от типичного для этой модели (‘власть государя’ > ‘страна’).
Б.
Как трактовал бы это историк языка?
Возможно, он говорил бы примерно так.
Эти два случая следует разделять.
История со словом «мытарь» относительно проста.
Во-первых, непосредственно производящим для «мыта́рство» естественнее считать утраченное в литературном языке «мыта́риться» ‘мучиться’ < «мыта́рить» ‘мучить’ < ‘обманывать’. Во-вторых, ударение «мыта́рь» исторически первично. Именно с таким ударением слово фиксируется в словарях и в XVIII, и в XIX веке, как свидетельствуют «Словарь Академии Российской» и словарь В. И. Даля. Но уже спустя полвека, в словаре под ред. Д. Н. Ушакова, ударение на первом слоге — «мы́тарь».
Можно полагать, что место ударения сменилось во второй половине XIX века — ср. у С. Я. Надсона в стихотворении 1883 года: «И мы́тарь обращал моленья к небесам». В стихах начала XX века ударение на первом слоге уже обычное дело.
Причины смещения ударения могут быть разные (возможно предполагать и акцентологическое расподобление значений, хотя ср. современное ненормативное «мы́тарство»), но в любом случае это сдвиг ударения влево в производящем, а не сдвиг вправо в производном.
Гораздо сложнее случай со словом «лекарь».
В XVIII веке, как свидетельствует «Словарь Академии Российской», употреблялась современная акцентологическая пара «ле́карь» — «лека́рство» (лекарственное средство). Сло́ва «лекарство» ‘занятие лекаря’ этот словарь, как и Словарь русского языка XVIII века, не фиксирует.
Основная трудность в том, что не вполне ясно, насколько древнее слово «лекарь». Сам корень *lěk- / lek-, давший во всех славянских языках обширное гнездо производных, считается праславянским заимствованием из германских языков, но вот надежных примеров его распространения в виде лекар- в русских текстах нет вплоть до XV века.
Если предположить, что слово «лекарь» все же древнее, праславянское и просто не дошло до нас в письменном виде, тогда не исключено, что оно изначально несло ударение на «а», как и другие отыменные слова с заимствованным из готского суффиксом латинского происхождения -арь типа «ключа́рь» и тот же «мыта́рь».
Но надежнее довериться памятникам письменности и предположить по́зднее (не ранее XV века) появление слова «лекарь» в русском языке, и тогда вероятным представляется заимствование обоих слов — «ле́карь» и «лека́рство» (лекарственное средство) — в готовом виде из польского (lekarz, lekarstwo) с передачей польского же ударения на предпоследнем слоге в обоих случаях. В таком случае «ле́карство» — редкое в употреблении и образованное под влиянием «ле́карь» слово, может быть более по́зднее, чем «лека́рство». И по отношению к полонизму «лека́рство» это тоже сдвиг ударения влево, а не вправо.
Так, возможно, говорили бы синхронист и историк.
С одной стороны, торжество мысли — красивой, стройной и ясной, но не имеющей отношения к реальности в ее развитии. С другой стороны — бессистемная, запутанная, темная история со множеством ответвлений и допущений. Непонятная и некрасивая. Как и правда.