Переведу интервью из последнего номера журнала Шпигель, которое мне представляется в высшей степени интересным (перевода на русский, вроде, нигде в Инете нет, потому решил сам проделать эту работу).
Итак:
52–летний Дейрон Аджемоглу — армянин по происхождению, экономист, преподает в Массачусетском технологическом институте. Вместе со своим коллегой Джеймсом А. Робинсоном он исследует условия, необходимые для того, чтобы общество могло обеспечить себе долгосрочное процветание.
Шпигель: Господин Аджемоглу, США и Китай сейчас борются за мировое лидерство. Кто выиграет?
Аджемоглу: Я думаю, что западная демократия фундаментально превосходит все остальные системы. Но США находятся сейчас в глубоком кризисе, и если проблемы не будут преодолены, то будет очень сложно.
Шпигель: Но ведь американская экономика процветает?
Аджемоглу: Система США больше не в состоянии распределять общее богатство так равномерно, как это было в первые послевоенные десятилетия. В США выпускник ВУЗа в настоящее время зарабатывает на 25% меньше, чем его отец — в скорректированном на цены выражении. Восьмидесятые, девяностые и нулевые годы стали катастрофой для низкоквалифицированных рабочих и афроамериканцев. К этому следует добавить финансовый кризис, подорвавший доверие и к американским институтам, и к экспертам в области экономики. Это те самые важные причины, которые позволили Дональду Трампу стать президентом.
Шпигель: Многие из этих проблем характерны и для Европы, которая помимо того растет экономически значительно медленнее, чем США, а также имеет гораздо меньше мощных компаний на мировом рынке.
Аджемоглу: Однако возможности для продвижения по социальной лестнице в настоящее время в некоторых регионах США столь же ограничены, как и в некоторых частях Африки. Уровень бедности в США кое–где выше, чем в Португалии или Греции.
Шпигель: Разве проблемы США не лежат больше в области субкультурных трений в стране?
Аджемоглу: Я так не думаю. Избирательные округа, где Трамп набрал больше голосов, чем бывшие кандидаты в президенты от республиканцев, расположены в регионах, где многие рабочие места в промышленности были потеряны из–за конкуренции со стороны дешевой китайской импортной продукции. Четыре десятилетия растущего экономического неравенства, в течение которых значительная часть населения больше не чувствовала себя услышанной, создали информационное пространство для демагогов. Это довольно распространенная модель развития в истории социальных систем.
Шпигель: Из чего вы делаете такие выводы?
Аджемоглу: Об этом свидетельствуют наши исследования, например, итальянское средневековье. В то время в итальянских городах–государствах сложились достаточно успешные республиканские системы, обеспечившие экономический рост и сложные формы участия населения в политической жизни.
Шпигель: Но на этом дело не закончилось.
Аджемоглу: Именно так. В течение 13 века простые люди в таких городах, как Феррара или Сиенна окончательно распознали, что элита живет за их счет. Поэтому народ дал своему правителю, так называемому Подесте, дополнительные полномочия, желая ослабить элиту. К сожалению, во многих случаях правители использовали свои возросшие полномочия для усиления своего правления и отстаивания своих личных интересов.
Шпигель: Является ли это проклятием популизма — что даже передовые демократические системы могут превратиться в автократии?
Аджемоглу: В здоровой политической системе существует позитивная обратная связь между элитой и простым народом, благодаря чему обе группы только выигрывают. Когда этот баланс нарушается, доверие людей к институтам своего государства падает. Люди становятся восприимчивы к обещаниям сильного человека, как это и случилось при Трампе или во времена нацистского режима в Германии.
Шпигель: Вы действительно видите некоторое сходство между Трампом и фашистами?
Аджемоглу: К огромному сожалению, да. Конечно, Трамп и республиканцы не нацисты. Но они используют те же политические инструменты, что и нацисты. В 1930–х годах у немцев сложилось впечатление, что их институты не в состоянии справиться с последствиями мирового экономического кризиса и практически полным политическим застоем в Рейхстаге. В Соединенных Штатах столько же недовольства вызвала блокада в конгрессе, помощь банкам из общего бюджета после финансового кризиса и тот факт, что от 50 до 60 процентов населения не выиграли от экономического роста последних десятилетий.
Шпигель: Хорошо, но это не объясняет, почему популистская реакция в США пришла из правого политического сектора, а не из левого.
Аджемоглу: Тут есть три причины. Во–первых, правительство Клинтона — которое, по мнению многих, пагубным образом сблизилось с Уолл–стрит — было левоцентристским. Во–вторых, правые популисты всегда добиваются успеха, когда могут нагнетать ненависть в отношении других групп: Трамп открыто выступает против иммигрантов и скрыто против чернокожих. И, в–третьих, как Гитлер или Муссолини, Трамп обладает определенной харизмой, которая производит впечатление на избирателей: он говорит на их языке, он понимает их чувства, и он безжалостен. Эти важные характеристики могут обеспечить ему такой процент голосов, которого вполне может хватить для победы и на следующих президентских выборах. Даже нацисты в Германии имели не более 37 процентов голосов до захвата ими власти.
Шпигель: Чтобы гарантировать свободу и процветание, сильной государственной машине должно противостоять сильное общество с независимыми парламентом, профсоюзами и гражданскими движениями — об этом вы пишете в своей последней книге. И, по вашему мнению, этот баланс лучше всего достигается в западных демократиях.
Аджемоглу: Именно так, но этот баланс очень хрупкий. Предположение, что все общества в конечном итоге примут институты Запада в процессе своего развития стало одной из самых существенных ошибок за последние 30 лет. Этого не случилось и не случится, различные политические системы будут и дальше сосуществовать, западная демократия ни в коем разе не будет господствовать повсеместно.
Шпигель: Как вы думаете, возможно ли, что США при президенте Трампе уподобятся Турции при президенте Реджепе Тайипе Эрдогане?
Аджемоглу: Очень хорошая аналогия. Достаточно взглянуть на методы, которые использует Трамп. Они удивительным образом соответствуют стилю правления Эрдогана. Оба президента рассматривают государство, как своеобразный семейный бизнес, который помогает им маневрировать некомпетентными зятями на руководящих должностях. И для того, и для другого лояльность важнее, чем компетентность. И так же, как и Эрдоган, Трамп стремится разделить общество на своих и врагов, вознаграждая при этом своих сторонников. Есть только одна существенная разница: Эрдогану понадобилось для этого 15 лет, Трампу — 24 месяца.
Шпигель: Китай — это диктатура, но вскоре эта страна станет крупнейшей экономикой в мире. Выиграет ли в конце концов КНР гонку систем?
Аджемоглу: Я думаю, что вряд ли какая–либо из систем будет полностью доминировать или окончательно исчезнет. Кстати, "победа" может быть очень разной. В области технологий я считаю, что динамика и инновационная мощь США непобедимы. Во всяком случае если страна преодолеет свои политические проблемы.
Шпигель: Звучит как "принудительный оптимизм".
Аджемоглу: Вовсе нет. Как показывает история развития технологий, для инновации в крайней степени важно свободное общество. Реальный прогресс происходит тогда, когда осознаются и принимаются риски, а мощь авторитетов постоянно ставится под сомнение. Помимо того, государство функционирует лучше, если общество может влиять на него через демократическое участие и контроль. А ведь в настоящее время Пекин даже не в состоянии дать сколько–нибудь надежные цифры о реальном состоянии своей экономики.
Шпигель: Китай ведь был ведущей технологической державой на протяжении тысячелетий. Некоторые считают, что страна просто естественным образом восстанавливает свои позиции.
Аджемоглу: Китай, несомненно, был самой продвинутой частью мира на протяжении некоторых периодов своей истории. Страна добилась удивительных технологических прорывов. Интересно при этом, однако, что многие уникальные ноу–хау так никогда и не вышли на уровень производства в Китае, не получили широкого распространения. Такая ситуация типична для деспотического политического строя.
Шпигель: А что, если китайское гражданское общество станет сильнее и демократичнее в ближайшие годы?
Аджемоглу: Конечно, теоретически это возможно. Но это будет нелегкий процесс. Правящие династии приходят и уходят, а китайский деспотизм длится вот уже более 2000 лет. К тому же, после кровавых событий на площади Тяньаньмэнь готовность бросить вызов государству или власти партии сильно снизилась.
Шпигель: Вы не верите, что с ростом благосостояния китайцы будут требовать больше свободы?
Аджемоглу: Все китайские судьи боятся коммунистической партии, они не независимы. Это делает систему правосудия неэффективной — поэтому даже в тех случаях, когда элита не затронута напрямую, судебная система работает медленно и плохо. Система образования крайне коррумпирована, поэтому родители вынуждены давать взятки учителям, чтобы их дети могли полноценно получить доступ к образованию. Цифровая система контроля, разработанная китайским правительством для мониторинга населения, начинает тормозить как отечественные, так и иностранные компании в стране. Некоторые экономические трудности просто невозможно нивелировать, когда в обществе доминирует одна лишь коммунистическая партия.
Шпигель: Многие американские политики в настоящее время призывают к экономической изоляции своей страны от Китая. Это сработает?
Аджемоглу: Тут сложно говорить однозначно. С одной стороны, представляется разумным ограничить использование китайских технологий в чувствительных областях. Особенно если учесть, насколько тесно китайские компании сотрудничают с официальным Пекином. С другой стороны, подобные шаги обойдутся очень недешево для США. Это палка о двух концах.
Шпигель: Европа — как у нас опасаются многие — может оказаться раздавлена, попав в капкан между двумя сверхдержавами. Вы тоже так думаете?
Аджемоглу: Во многих европейских странах баланс между государством и обществом сегодня более стабилен, чем в США. Позитивным моментом стало то, что в последние десятилетия Европа расширила свою социальную сеть и ужесточила регулирование деятельности крупных корпораций, особенно в области защиты данных и обеспечения реальной конкуренции на рынке. Европейцы должны продолжать в том же духе.
Шпигель: Будут ли европейцы рано или поздно поставлены перед выбором между американской и китайской системами?
Аджемоглу: Вовсе не обязательно, на сегодняшний день у Европы есть уникальный шанс. Во времена холодной войны Европе действительно пришлось выбирать между Советским Союзом и США. Просто потому, что это был вопрос выживания для Европы. Однако сейчас конфронтация между Китаем и США не представляет той былой угрозы для Европы, угрозы существованию. Вот почему у Европы сегодня есть возможность для маневра.
Шпигель: Господин Аджемоглу, огромное спасибо за разговор
https://www.spiegel.de/spiegel/print/index-2019-50.html