«Пифагорейское учение о трёх видах музыки [мировой, человеческой и инструментальной], изложенное в трактате Боэция и служащее отправной точкой всех музыкально-теоретических рассуждений Западной Европы на протяжении нескольких веков, рассматривает музыку как нечто, что предшествует человеку, что существует вне человека и помимо человека.
Музыка — это гармоническая система мер и соотношений. Человек может стать причастным этим гармоническим соотношениям, но он не может быть их инициатором.
Характерным примером, раскрывающим суть взаимоотношений человека и музыки в пифагорейском учении, является описанная Ямвлихом музыкальная медитация Пифагора: „Он напрягал слух, пользуясь неким несказанным и недомыслимым божеством, вонзал ум в воздушные симфонии мира, причём, как казалось, только он один слушал и понимал универсальную гармонию и созвучие сфер и движущихся по небу звёзд, созвучие, создавшее полнейшую, чем у смертных, и более насыщенную песнь при помощи движения и круговращения.
Обращённый как бы этим в отношении смыслового содержания своего ума, он замышлял передавать своим ученикам образы этого, подражая, насколько возможно, инструментом и простым голосом“.
Здесь человек выступает не как творец и создатель музыкальных структур, но как проводник и призрачный медиатор. Он не создаёт и не производит, но воссоздаёт и воспроизводит существующую вне его музыку. Соответственно и результатом деятельности человека будет являться не произведение-вещь, но воспроизведение, т.е. нечто отсылающее к изначальной модели, в качестве которой в данном случае выступает „звучание сфер и движущихся по небу звёзд“.
В музыкально-теоретических трактатах Средневековья и Возрождения пифагорейское учение о трёх видах музыки накладывается на содержащуюся в ареопагетическом корпусе текстов концепцию небесной и земной иерархии Церкви.
Согласно этой концепции иерархическое устроение земной церкви есть исконное отображение ангельских чинов, причём земная триада — епископ, иерей, диакон — полностью соответствует иерархическим триадам небесной церкви.
По этому поводу Царлино пишет: „Наша теология делит помещающихся на небесах ангельских духов на новые хоры, заключённые в три иерархии, как пишет Дионисий Ареопагит.
Они постоянно находятся перед божественным вседержителем и не перестают воспевать: "Свят, свят, свят Господь, Бог всех живых", — как написано у Исайи...
И так же как в небесном селении, называемом церковью торжествующей, так же и у нас на земле, в церкви именуемой воинствующей, ничем другим, как музыкой, воздаётся хвала и благодарение Творцу”.
Таким образом, пение, практикуемое в земной церкви, есть лишь воспроизведение и подобие небесного ангельского пения.
Здесь опять-таки человек ни в коем случае не является ни творцом, ни создателем мелодических структур — он всего лишь воспроизводит некую существующую вне его модель».
(В. И. Мартынов, «Opus posth»)