«Доротея Ланж сказала, что „камера — это инструмент, который учит людей видеть мир и без его помощи“.
Я, может быть, и не фотограф, но теперь понимаю, какие фотографии бы делал, если бы я им был.
„... неизбежный знакомый, находчивый слепой“
Уокер Эванс
В 1928 году Уокер Эванс, которому тогда было двадцать четыре года, просматривал в Публичной библиотеке Нью-Йорка старые номера „Camera Work“, влиятельного журнала Альфреда Стиглица. Он быстро листал их, смотрел фотографии, что-то читал, но в основном просто смотрел, пока не дошёл до последнего номера (за июнь-июль 1917 года), целиком посвящённого творчеству Пола Стрэнда, ученика Стиглица. Одна фотография особенно поразила Эванса. Спустя сорок лет в одном интервью он говорил: „Я помню, в каком возбуждении я вышел тогда из библиотеки. "Вот оно, — сказал я себе, — вот чем стоит заниматься". Меня словно током ударило“.
Этой фотографией была „Blind Woman“ („Слепая“, 1916). Один её глаз совсем закрыт и мёртв, другой смотрит куда-то влево. За ней — каменная стена. На шее бляха „Лицензированный коробейник 2622“ и табличка BLIND („Слепая“). Сильная фотография. Меня тоже словно током бьёт, даже сейчас.
В каком-то смысле я предчувствовал появление этого снимка прежде, чем увидел его на самом деле. Когда в семнадцать лет прочёл книгу „Прелюдии“. Вордсворт вспоминал в ней об одном случае во время своего „пребывания в Лондоне“:
С людским потоком слившись, я шагал
По шумным улицам <...>
И однажды <...> был поражён
Внезапно видом нищего, — подняв
Глаза слепые, прислонясь к стене,
Стоял он неподвижно. На листке,
Приколотом к лохмотьям, я прочёл
Историю его.
Вордсворт совершенно ошеломлён „этим моментом“. Его мысль несётся дальше, и ему кажется:
Листок тот — образ или символ
Предела крайнего познанья
Себя самих и мира,
Всего, что о вселенной знаем мы.
На неподвижную фигуру человека,
Его лицо застывшее, незрячие глаза,
Взирал я, видя в нём
Иного мира строгое посланье».
(Дж. Дайер, «Самое время»)