Считается установленным фактом, что полиметрия (использование различных стихотворных размеров внутри одного произведения) получила права гражданства в русской поэзии благодаря творчеству Н.
А. Некрасова. В самом деле, его показатели поражают воображение: около 37‚5 % всех стихотворных строк относятся к полиметрическим текстам (у А. С. Пушкина, Ф. И. Тютчева и А. А. Фета — для сравнения — от 1 % до 4 %; у М. Ю. Лермонтова — около 8 %).
С чем прокололись именитые отечественные исследователи — так это с объяснением причин, по которым данный тип организации стиха был востребован именно Некрасовым. Переход от одного метра к другому объясняли бог знает чем: введением новой темы, сменой эмоции, переключением точки зрения, изменением интонации, — но только не тем, чем на самом деле следовало бы объяснять.
Нам кажется очевидным, что в основе этого явления лежит некрасовская стратегия игры в карты; см., например, следующую запись его слов: «Положим, что играю я в штос; вижу — в штос мне не везет. Тогда я бросаю его — принимаюсь за ландскнехт, играю в него — неделю, месяц. Если и ландскнехт не везет — принимаюсь за макао, за пикет, за мушку. И поверьте, что, перебравши таким образом три-четыре игры, я непременно натыкаюсь на такую, в которой мне так начинает везти, что я в два-три присеста не только возвращаю все проигранное в предыдущие игры, но выигрываю еще столько же. Напавши, таким образом, на счастливую игру, я уж и держусь ее до тех пор, пока мне в ней везет. А чуть счастье отвернется, я бросаю ее и опять начинаю искать своей полосы в других играх, и я не знаю уж, что это за чертовщина, фатум какой или случайность, но верьте моему опыту, что в каждый данный момент существуют для вас две игры: одна безумно счастливая, другая — напротив того. Вся мудрость в картах в том и заключается, чтобы уметь уловить первую и вовремя воздержаться от последней. Если же вы будете упорствовать в несчастной игре и добиваться в ней поворота счастья, — пропащее дело!..» (А. М. Скабичевский, «Кое-что из моих личных воспоминаний», 1890)
Таким образом, полиметрия у Некрасова объясняется просто тем, что он писал одним размером до тех пор, пока у него получалось, а когда переставало получаться, немедленно переходил к другому размеру.